После всякого приключения спроси себя: если бы представился шанс отмотать время назад, ты бы хотел впутаться в эту историю снова? И если да, значит все это было не зря.

Сжать зубы крепче и не сдаваться, когда хочется разреветься вдрызг. Когда тошно даже от попыток не думать о том, что заставляет упиваться отчаянием.

Как же хочется верить в то, что равно или поздно это кончится. Только не понятно, что вероятнее: я наконец перестану об этом думать или станет так больно, что больнее уже просто некуда. 

Самое страшное — не сойти с ума, а чувствовать весь процесс и не понимать, почему так происходит.

Если бы мне предложили бы выбрать себе суперспособность, я бы выбрала способность останавливать моменты. Нет-нет, не время, а именно моменты. Вот чувствуешь ты себя абсолютно счастливым, и в это мгновение мир замирает и этот момент длится вечность. Ну или столько, сколько ты захочешь. Никто и ничто не движется. Ты просто ощущаешь это перманентное удовольствие сколь угодно долго.

Расклеилась.
Увидела тебя сегодня и расклеилась. Захотелось обнять тебя, как раньше. Уткнуться носом в твое плечо, почувствовать на себе твои сильные руки. В них была даже не столько сила, сколько обладание. Они обволакивали меня в полной уверенности, что так и надо, что здесь мое место. Мой бывший родной человек.

Так устала. Тяжело. Хочется делать что-то для кого-то, а не только для себя. Для теплого родного человека. Самой себе спасибо не скажешь, не выразишь благодарность. Это своего рода онанизм: приятно, но нет психологической отдачи. 

А еще я хочу хотеть. Вероятно, эта проблема связана с предыдущей. Я просто не хочу ничего для себя. В какой-то момент перегорело что-то внутри и отключилась «хотетельная» система. Делаю все по инерции, потому что мне самой ничего из того, что я делаю, не нужно. Может для меня будущей — да, а сейчас — нет. Хочется знать, что я делаю то или иное дело не только для себя. Тогда и мотивация появляется, потому что знаешь, что другому человеку от этого будет приятно.

А вообще, все бывшие попадают в Вильнюс. Рано или поздно наступает такой момент, когда ты вдруг осознаёшь, что не смотря на все проблемы с тем или иным человеком, он был по-своему прекрасен и что ты был счастлив рядом с ним. Может не все время, а может и совсем немножко, но все же был.
Вильнюс здесь — конечно не город. Вернее не столько город, сколько метафизическое место, в котором они (эти самые бывшие) выглядят чище (читай: лучше). Нет, они конечно же не меняются, изменяется лишь твое восприятие. Но, так или иначе, ты смотришь на них всегда однобоко, так что ни состояние Вильнюса, ни диаметрально противоположное ему состояние не является единственно верным. Лишь их противоречивая совокупность претендует на бОльшую степень достоверности, нежели каждая из частей по отдельности.

Самое яркое всегда коротко. Вспыхнуть и сгореть до тла. Тщетно пытаться разжечь пламя на углях.

Самое теплое место — в твоих руках, в твоей голове. Под одним одеялом, в одной кровати, среди зимнего тропического ливня.

Капли отчаянно барабанят в стекло над нашими головами. Полусвет-полутень вальяжно прогуливается по комнате, не находя места, где лучше остановиться. Холодный воздух завис едва волнующейся смесью лаймового сока с молоком на всем объеме окружающего нас пространства; и лишь к нам ему никак не подобраться — у нас целых два одеяла.
Твое тело вторит моему, а мое — твоему, в нестерпимом желании сделаться идентичными. Стать не репликой, но вторым оригиналом, когда нет разницы, второй или первый ты. Твое тихое дыхание — брызги молочного лайма на моем левом плече. Ночь — бледно черная, едва живая стена, отделяющая единение от ароматов кофе с молоком и сигарет под шум тропической мрачности. Зимние дожди не делают мир бесцветным, но лишь понижают яркость изображения в зрачках человечества. Прозрачность, безвкусное прохладное желе, приправленное песком и еле уловимой зеленью пальмовых листьев, так не кстати загрустивших под тяжестью воды и ветра. 
Мои глаза горят. В них отражается наш маленький анклав, неприметный, отделенный лишь решеткой на окнах от окружающего потопа. Внутреннее едва отличимо от внешнего, взаимопроникающее общение.
Твои руки сочатся теплом, в начале лишь немного, но затем все увереннее разливая плотную пену вокруг, окутывающую и поглощающую любое сопротивление, пресекающую любые попытки к трезвому мышлению. Она хоронит меня под своей невыносимой легкостью, усыпляет.
А я бы и счастлива никогда не просыпаться.

Безнадежно пытаюсь вырвать себя из лап своей иллюзорной зимы, безвозвратно рухнувшей под натиском километров.
Но из этой битвы мне не выйти живой..

Поступить по-взрослому, чтобы потом по-детски наивно мучиться. Вроде бы уже давно не маленькие, а больно, как в первый раз.

Я невыносимо скучаю. Каким бы ни был прекрасным мой мир, то, что я испытываю рядом с тобой, совершенно незаменимо.

Память — мой вечный крест.

Никогда не знаешь, за каким из поворотов твоей судьбы тебя ожидает счастье. Идешь ты себе, идешь, а оно стоит там за углом с дубиной и ждет тебя, чтобы стукнуть по голове и отобрать у тебя весь твой здравый смысл и способность критически мыслить. Но какая к черту разница, если ты счастлив? 
Счастье не делает из зимы лето. Но оно поднимает тебя выше, в кристальное зимнее небо, к самым звездам. Сияющим и пронзительным, прекрасным в своей чистоте. И пускай теряются из виду где-то далеко внизу все земные проблемы. Они не имеют никакого значения, когда ты здесь, дышишь вибрациями своих эмоций среди звезд. 
И все это, как чертовски реалистичная сказка. Сказка о счастливых людях. Там внизу нет воздуха, мы бы не выжили там. Но только счастье поднимает на кислородную высоту, где этот эликсир жизни с треском проламывает тебе грудную клетку, врывается в тебя пьянящим зельем. Здесь, среди звезд, он течет рекой, облизывая волнами берега, ласкаемый звездным светом. И отпивая из него, становишься таким же сияющим, как и его кислородные воды. Стремительный, сверхновая звезда.

Как так произошло, что тебя больше нет? Ты вроде есть, но где-то безумно далеко, в другой вселенной. Не желаешь коснуться. Все другие прикосновения такие чужие, вовсе не восполняют отсутствие даже твоего взгляда. Теряюсь в сотне рук. Левых, правых, чужих и холодных.

Но лишь твоими словами я могу дышать.
Такая бескислородная осень.
Твои синие сигареты слишком крепки для меня, но твои губы делают едкий табачный дым сладким. Держу пачку у себя в столе, чтобы просто иногда вдыхать почти твой аромат. Словно бы это что-то меняет...
Так наивно.

Ты исчез, бросив меня наедине с пустотой, ведь у меня даже не осталось меня самой. Растратила всю себя, а оставшуюся тень отдала тебе в качестве трофея. Безвозмездно.
И я не помню, почему все так вышло, не помню, на что тратилась, не помню, сколько точно меня оставалось. Мое теперь — лишь чувство бесконечного счастья, которое я трепетно храню и не растрачиваю понапрасну. А на все остальное у меня есть а-мне-зи-я. 

P.S.: каждая фраза в этом тексте требует многоточий, но мы с тобой так много раз ставили точки, что их теперь очень мало и приходится экономить; только и остается, что поставить запятую ,

Я шла домой и все думала о том, что происходило между мной и тобой, и о том, что теперь происходит у меня внутри. Злилась на тебя, скучала, считала оставшиеся дни перед тем, как ты уедешь. Эти дни идут вроде с обычной скоростью, но невыносимо знать, что я их теряю впустую. Ты здесь. Ты все еще здесь, а я не могу тебя увидеть, слишком сильно уважая твое решение и слишком сильно стыдясь своих эмоций.

На следующий день после последней встречи я вдруг поняла множество вещей. Поняла, почему не могла говорить тогда, почему все равно хотела тебя видеть, сразу появилась масса вопросов, которые хотелось задать, и куча нерассказанных историй.

Но была вещь поважнее.
Эта мысль, словно яркое солнце, озарила мой день и на душе стало тепло.
Я поняла, что за все, что было, я должна не винить тебя, а благодарить.
Ты рассказал мне кое-что новое о жизни, показал иные ее стороны, в каких-то вопросах открыл глаза и дал кучу пищи для размышления. Сделал некоторые дни в моей жизни счастливыми. По-настоящему, без глянцевого блеска. Это все было настоящее. Живое, прекрасное без прекрас. Абсолютно чистое. И за это я невыразимо благодарна тебе.

И хоть я не могу сказать тебе это лично, я оставлю тебя в памяти навечно светлым и чистым. Вне зависимости от того, увидимся мы снова или нет.